Интервью с Станиславом Сырыгиным

Человеком, которого связывают с инициативой Дептранса по замене велопарадов на велофестивали.

Часть первая. Про Уфу, мотивацию и переезд в Москву.

Алексей: Можешь дать какую вводную, немного рассказать о себе.

И так, нам надо вообще познакомиться.

Смотри, в публичном пространстве сформировалась весьма кривая схема, при которой меня сделали последним врагом народа, хотя, в действительности, без преувеличений, я просто велоактивист.

Всю жизнь, с юности, я занимаюсь, какими-то активностями, спортом. В эту тему я зашел 12 лет назад, мне сейчас 35. В 23 года, как с универа выпустился, меня затянуло в велотуризм. У нас был клуб, затем проект “ВелоУфа”, это был 2007 год. В 2008 году мы уже организовали интернет-форум ВелоУфа, начали организовывать покатушки, спортивные соревнования по велотуризму и гонкам кросс-кантри. Постепенно народ прибавлялся, нас стало несколько тысяч. В 2009 году мы провели первый велофестиваль. ВелоУфаФест — маленький, тысяча человек примерно. Тогда уже начали думать о том, что в нашем городе не удобно ездить на велосипедах.

Однажды, я попал с этим к главе района, и мне высказали, знаешь так, как к оппозиционеру, обвинения в том, что мы пишем везде против города, хотя я ничего не писал. Просто велосипедистов на тот момент всех не любили из-за акций “Критическая масса”. То есть, вход у меня был тяжелый, через борьбу, меня вообще не воспринимали всерьез. Что для меня, в тот момент, было довольно странно, потому что я тогда уже съездил в Европу пару раз и понимал, как может быть здорово, если велодвижение поддерживается властями. Потом еще несколько раз ездил специально, чтобы общаться с велоактивистами, которые все это начинали десятилетия назад в Швеции, Дании, Голландии. Они уже в возрасте дядьки, тетьки. Они тоже начинали с противостояний.

С годами, понемногу, мы все больше проводили мероприятия, в которые смогли привлечь значимое количество людей. В 2011 году уже смогли собрать большую акцию, с проездом, целый велопарад. На тот момент не было вообще ни одного велопарада в России. Получилось так, что нас заметили, и глава Республики Башкортостан пообещал поучаствовать в следующем году. И в 2012 году выполнил своё обещание. Мало того, нам сразу согласовали перекрытие одной из центральных улиц Уфы — проспект Октября. После велопарада Рустэм Хамитов выступил и выразил поддержку строительству велодорожек и сопутствующей инфраструктуры. Всех это вдохновило, но главное, то что мы смогли привлечь внимание мэрии Уфы ко всей ситуации в целом. Второй год существования велопарада, всего 1,5 тысячи человек. Тем не менее, с нами поехал президент и это шокировало. Раньше мы нигде подобного не видели — до сих пор ни один глава региона не принял участие в велопараде.

Эта ситуация стала очень нагрета, вся пресса подхватила, все об этом говорят, а что по делу?

Так сложилось, что мы были достаточно контактные, звучит максимально самопохвально, но мы никогда не видели во власти врага. Да, мы не понимали друг друга в определенных вопросах, но почти всегда находили компромисс. Наверное поэтому мы смогли подготовить такую хорошую доказательную базу. Во время одного из совещаний в одном из органов управления по вопросу велосипедизации, мы разложили ситуацию — велодорожек нет, велодорожки нужны, давайте делать. Нам предложили делать прямо сейчас, выразили согласие на безотлагательное сотрудничество, что де все готовы, только нужно сказать куда велодорожки направить. Но мы ведь за системный подход? Предложили сделать проект, по всему городу добавить транспортные узлы, которые будут соединять районы. Для общего понимания стоит сказать, что Уфа стоит на двух горах, между гор есть большой проспект с эстакадами, через которые можно перебраться, преимущественно на автотранспорте, ибо пешеходные переходы есть не на всех переездах. Мы предложили пригласить экспертов, сделать каркасы сначала соединяющие районы, потом будем уже идти вглубь, предложили помощь активными людьми, велосообществом. Нам сказали, что де ребят, у нас сейчас задача есть вам сделать велодорожку. Если будем проектировать, то обозначенные линии появятся в года через два. Мы согласились на главной улице широкий тротуар разделить на велополосу и пешеходную. И до сих пор меня это преследует, потому что считается, что это не велодорожка, а имитация. И бордюры, вообще по всей протяженности сотни бордюров, ездить по этой дорожке проблематично. Было два варианта — согласиться на то что предлагают или оставить город и без этого. А так, появилась первая велодорожка, мы согласились, проследили, чтобы все знаки были проставлены, давили там на то, чтобы бордюры сгладили. Сначала этого не было, но мы писали гневные письма, пошла конфронтация. Мы говорили о том, что велодорожки на проспекте опасны для жизни, там лесенки, надо было скакать по ним. Мы делали расчеты — широкий тротуар вдоль всего проспекта 12 км, вдоль всего города, раньше велосипедисты здесь ездили и пешеходы в перемешку. Результатом были постоянные аварии, например, детей сбивали. То есть, это жесткая конфликтная ситуация для граждан города. Мы нарисовали полосу, велосипеды, знаки. Левая полоса — это пешеходная, правая- это велосипедная. И через год получилось так, что 80% велосипедистов все-таки, едут по своей полосе, хотя ничего к этому их больше не способствует. А 60% пешеходов по своей, то есть, многие пешеходы все равно ходят здесь. И по сей день это предмет постоянных разговоров в социальных сетях, что толку от этого нет, пешеходы ходят. Мы понимаем, что это не решение всех проблем. Но, статистика такова, что аварий и травматизма стало в разы меньше. Даже после этих имитационных нарисованных линий. Стало понятно, что это очень полезно для города, культуры и этики в целом, как бы помпезно это ни звучало. Как ни странно, велосипедистов стало значительно больше. Такой произошел прорыв, появилась первая велодорожка.

Алексей: Я сразу уточню, по поводу статистики, каких-то цифр. Вы что-то собирали, считали?

Да. В рамках вело-Уфы организовался проект интересный, мы называем это вело социологическая служба. Там порядка 15 человек, они до сих пор работают, это очень продолжительный проект. До него мы созрели где-то в 2013–2014 году, именно тогда мы начали считать трафик велосипедистов по городу. У нас есть 4 ключевые точки, которые мы считаем, именно через них проходят все графики. Мы выработали определенную систему: в летние месяцы в каждый четверг, 12 дней в году, мы один час с 7 до 8 вечера, выводим волонтеров и кликаем велосипедистов (считаем на кликере, счётчике), которые едут в любом направление, просто, но показательно. Мы не знаем сколько велосипедистов в данный момент времени ездит. Никто не знает, ни в Москве, ни в Лондоне, ни в Уфе — можно увидеть только динамику. К примеру, мы знаем, сколько там было в 2013 году в этих точках в среднем по городу, и мы знаем, сколько в 2014, 2015, 2016. При этом идёт анализ мер, применяемых для изменения этой цифры в положительную сторону. У нас очень хороший рост, на 30% в год, это общий велотрафик по Уфе, за все эти годы. То есть, в среднем, за год количество велосипедистов увеличивается на 25–35%. 35% — мне вообще кажется, что это невероятно. Естественно, здесь срабатывает эффект малой базы, потому что изначально там совсем было все плохо. То есть, никто не ездил, единичные велосипедисты.

Кому нужны велодорожки? Велосипедистам? Нет. Те, кто сейчас велосипедисты, они и так ездят.

Это фрики, которые могут ездить в любых условиях. Им, как правило, чем хуже, тем лучше. И кстати, из вело сообществ многие говорят: нам не нужны велодорожки. Мы хотим вот по лесу ездить или прыгать по бордюрам, или как фиксеры, им вообще эти велодорожки не сдались, они виляют там по дороге.

Алексей: Сейчас, что я вижу у тебя по Твитеру, фокус именно на велосообществах, на людях, которые профессионально катаются. Там у них определенная тематика, им действительно не нужны велодорожки.

Это тоже не совсем правильно так говорить.

Алексей: Я про то, что основная претензия в Москве, что не задействованы люди, которые как раз не ездят, и с ними не общаются. Вот, что здесь можно сделать? Кто вообще эти люди и кого можно задействовать?

Смотри, как я это вижу, я сам создатель велосообщества, мне не нужны были дорожки, я по городу вообще никогда не ездил. Я начал ездить в прошлом году, все лето проездил на велосипеде, продал машину, решил, мне просто все это стало нравиться, потому что я всегда за это топил, а сам никогда этим не пользовался. И когда меня спрашивали, почему я не ездил, я отвечал, что условия не созданы, нет комфорта, нет возможности выполнять свои рабочие задачи. У меня у самого было ощущение, что город не примет велосипед как транспортное средство, мне кажется, это было самым странным убеждением велоактивиста. Ждал когда создадут все условия, чтобы пересесть. А потом я сам пересел и стало нормально.

Если говорить о путешествиях, то это, конечно, лес, Америка, вообще по многие странам ездил на велосипеде. Я люблю этот вид транспорта, вижу в нем много преимуществ — экология, ведь это экологичный транспорт, дешевый вид транспорта, с учетом экономики страны это тоже важно. Он разгружает транспортные магистрали, плюс это реальная помощь в профилактике современных болезней, большинство из которых, проявляют себя из-за низкой подвижности. Если транспортную задачу совмещаешь с физической работой, хотя бы вот такой минимальной, аэробной, то общие показатели должны улучшаться и этому есть пример .

Допустим, в Великобритании велодорожки строит вообще минздрав. В Альметьевске (самом велосипедном городе России), я конечно слабо в это верю, но приводят данные, что за два года после того, как они построили велодорожки, значительно снизилось число сердечно-сосудистых заболеваний. Можно предположить, что они немножко приукрасили, но я сам это верю, потому что сам занимаюсь спортом. Если я очень активно чем-то занимаюсь, у меня тонус организма лучше, я меньше болею, у меня лучше настроение. И этот пучок преимуществ, кажется насколько очевидным, но и настолько же не связанным с реальным положением дел, где условий для велосипедистов нет. И власти, как будто не видят этих очевидных преимуществ. Поэтому, не смотря на то, что мне велодорожки не нужны, мне важно, что-то сделать полезное не только для себя.

Я достаточно простой человек. Например, главное, чтобы что-то изменилось в мире и чтобы людям стало лучше жить. Так сложилось, что это дело стало делом моей жизни. Я 12 лет абсолютно бесплатно вкладываю свои деньги: сколько раз по фестивалям я уходил в минуса, в долги лазил и так далее, только ради того, чтобы что-то изменилось. И вот, в Уфе что-то изменилось. Не было дорожек — стало. И когда у меня спрашивают о том что я сделал в Уфе, у меня не появляется желание все это показывать, потому что так должно быть. Это не сверх достижение. Сам я горжусь тем, что было и что стало. Что вообще появились первые велодорожки. Конечно, с ними еще куча работы. Даже в Амстердаме жесткое сопротивление, борьба идет за то, чтобы еще и еще строить. Это бесконечный процесс. Важно, чтобы на этом пути город начал двигаться. Вот эта точка трения покоя, надо ее преодолеть, а потом оно уже пойдет полегче.

Алексей: Опыт Уфы, как мне показалось, в Москве считают скорее негативным. По многим причинам, во-первых, есть пример Альметьевска, который намного успешней, по цифрам, хотя бы, по протяженности. Есть пример Волгограда, где много локальных мероприятий.

Ничего не знаю про это, но предполагаю, что да.

Алексей: Я к тому, что опыт скорее негативный и если он негативный в Уфе, почему вдруг получится, что этот опыт будет полезен в Москве?

Во-первых, никто не говорит, что получится.

Алексей: Может не получиться?

Ну, разумеется может не получиться. Я же не мессия, я не пришел занимать место здесь. Мне мой личный статус не важен совершенно, мне главное, чтобы дело делалось. Я просто считаю себя человеком, который способен, что-то изменить. У меня есть и математический склад ума, умение разложить все по полочках, это мои скилы, которые я ценю, использую их. Есть способности коммуницировать, находить общий язык с разными участниками процесса. Это много раз подтверждалось. Я поэтому был фандрайзером (специалист по привлечению средств в некоммерческие (общественные) организации) на фестивалях, сам искал партнеров и так далее, потому что с администрацией умею общаться. И с людьми могу найти общий язык, донести свои ценности, они заряжают людей.

Алексей: Москва немного цинична в этом плане.

Ну, это ты очень мягко выразился.

Алексей: Поэтому, идея это хорошо, но мне кажется тут в них никто не верит.

Смотри, здесь два пути есть — либо ныть и ничего не делать, либо пытаться что-то делать. Сможем ли мы точно сказать, что будет положительный результат? Мы не знаем. Но будем ли мы пытаться? Да, мы будем пытаться. И меня на этом пути ничего вообще остановить не может. Даже, если мне мама родная, дочь, сын и жена скажут, что этого делать не надо, я буду это делать. Понимаешь, я прекрасно знаю, что если никто этого делать не будет, то сами эти велодорожки точно не появятся.

Часть вторая. Про планы на будущее, фестивали варенья и активистов.

Алексей: Да, главный вопрос, какие планы?

Самое главное стратегию понять. Что мы будем делать? Если мы начнём с того, что будем вытаскивать все худшее, показывать, тыкать, показывать все косяки, говорить, что здесь не прав, тут не прав, а тут вообще не получится, а тут ты украл то, а ещё и нафантазирую из газет… Так вот, если встать на место оппонента в этом случае, у меня возникнет желание этому человеку помогать? Хочется мне идти в этот диалог? Конечно же нет. Там, на той стороне, я точно знаю, что там такие же люди, как и мы с тобой. Они просто находятся внутри системы, но это люди, у которых есть свои ценности, свои взгляды, они тоже что-то хотят, но они находятся в рамках огромного количества ограничений. В том числе, и со стороны общества. Я думаю, что выстраивать диалог необходимо исключительно на основание win-win, то есть, концепция при который ты вообще понимаешь, что той стороне надо, какие у нее кипиай (ключевой показатель эффективности). Чтобы помочь им, и тогда у той стороны появится интерес помогать тебе. Понятно, что они там вдоль и поперек косячники, понятно, что куча людей смутных, но это Россия. Мы выходим из состояния от 90-х годов до сих пор, в каких-то вещах мы даже откатываемся в развитии. Эти все процессы происходят в динамике параллельно, но очень важно понять как мы действуем — либо векторизируем все то, на что можем влиять в правильном направление, либо мы наоборот погружаемся в какие-то замесы, конфликты отношениях. Выбираю первый путь. Я склонен игнорировать конфликтность. Просто сейчас, когда я пришел, почему я вступаю вообще в эти диалоги? Потому что я хочу вычленить из всего сообщества неравнодушных людей, ведь очевидно, что те, кто негативно, это тоже неравнодушные люди. И за это их нужно благодарить. Все же думают, что они правы, поэтому я не склонен осуждать их за то, что они меня не сильно хотят принимать… Их можно понять — пришел чужой человек, что-то хочет еще и кто-то говорит, что он что-то украл, выглядит все убедительно. Поэтому, давайте я вот тоже тюкну. Пока человек не обладает всей полнотой информации, меня лично не знает, результатов не видит, возможно, что на его месте я бы также действовал.

Алексей: Я могу немножко пояснить про негатив. Ну, как бы негатив был изначально на дептранс. Просто дептранс, я не знаю осознанно или не осознанно подставил тебя: твоя фигура стала концентрацией негатива. Все, что могло идти плохого — идет на тебя. Тут уж, как бы не в личных качествах дело, дело в том, что ты олицетворение того, что происходило.

Более того, когда я поехал из Уфы сюда, я знал, что так будет. Я пообщался со своими друзьями, на предмет того, что меня ожидает такая ситуация, что я буду врагом всех вообще добрых сил, с которыми я на одной стороне всегда был. Естественно меня очернят и будут мочить, но стоит ли мне в это ввязываться? Меня поддержали друзья, сказали, что если я буду свои ценности транслировать независимо от наличия людей, которые будут против, в любом случае, здравый смысл должен победит. Меня поддержали несколько человек, если бы этого не было, я бы не поехал. Нужно понимать, что я пошел против своих, при условии, что наше сообщество предполагает унитарные структуры, в которых есть определенная субординация и есть монополярное формирование мнений. Я считаю, что любая структура более сильная, если в ней не только допускает самокритика, она приветствуется. То есть, поиск ошибок внутри, поиск возможности для развития, это как раз основа развития. И, этому пример, множество производственных систем. На нашем заводе гордятся тем, что у них не было ни одной остановки конвейера не было там за месяц. Директор японского завода гордится тем, что у них тысяча остановок конвейера в месяц и что они хотят, чтобы их было больше, потому что остановки происходят тогда, когда находят ошибку. Они хотят ее найти и исправить. Разницу чувствуешь, да? Наши боятся ошибаться и поэтому любая критика воспринимается в штыки. Я говорю, Вове, что он не прав. В ответ я узнаю много личного и интересного, я становлюсь врагом общества в лице одного человека, который, в дальнейшем отказывается вести со мной общее дело. В общих чертах это так.

Алексей: Он видит в тебе конкурента?

Конкуренция — это вопрос статуса. Для Вовы очень важен статус. Он должен быть первым, он должен быть источником с которого все начинается, которым все заканчивается. И только его мнение правильное, понимаешь? У меня сразу возникает такой вопрос — хочу ли я быть в такой структуре с этим человеком, поддерживать его слепо. Или я хотел бы, чтобы картина была более объективная и действия были более дружественные по отношению к другим участникам процесса. Я анализирую на шаг вперед, что будет происходить. Если у нас такой руководитель, ну, грубо говоря, если мы предполагаем, что мы в одной компании находимся. Если президент или владелец конфликтный человек, он со всеми переругался, ушел в оппозицию, то я буду находиться в маргинальном статусе, со мной никто не захочет иметь дело. Мне это не нравится, я свой потенциал вижу немного в другом, а именно в налаживании связей. С учетом того, что каждый в чем-то не прав. Этого много, но я выбираю не акцентироваться на том, что где-то, кто-то в чем-то не прав. Соответственно, мне плевать сейчас на историю отношений с дептрансом. Я даже не сомневаюсь, что там есть доля того, почему критика объективная. Я даже вижу, что сам дептранс это тоже признает. Вот Алексей Митяев, это наш тоже чувак. Он за вело тему. Он активист. Он попал в систему и сейчас, там растет.

Алексей: Давно, прошло уже лет 7, наверно, что он в системе.

Я его спрашиваю, а почему ничего не делается? Он говорит, что реально делается, просто мы никому уже ничего не говорим, потому что нас ругают за все. Делаем мы или нет. Просто делается все с трудом, потому что никому кроме него и еще нескольких здесь человек, начего не надо. Очень тяжело создать вес внутри расстановки интересантов. То есть, мы за бульварное кольцо рубимся, но если мы позовем вело активистов в дискуссию, а они ребята активные, они просто всех пошлют там, и будут твердить, что им нужны велодорожки сразу, как космический корабль. А здесь есть местные жители, здесь есть синие ведерки, которые пришли и они тоже очень умеют свою позицию доносить. Здесь еще есть местный бизнес, которому тоже эта велодорожка нафиг не сдалась. Потому что они не понимают, что когда все будут ездить на велосипедах, они будут больше тратить деньги там, что они будут более здоровее, в целом, экономика вырастет в принципе, предприниматель, у которого должна быть парковка возле входа, может даже об этом всем не знать. И он приходит на собрание вот в этой префектуре и говорит, что никаких велодорожек и он против. И таких людей сейчас больше, чем тех, которые говорят, что за.

Алексей: Одна из претензий к Дептрансу как раз в том, что он это не разруливает и не коммуницирует. Чем занимается Лондонский депранс или Нью-Йоркский? Он находит всех бизнес, чиновников, велосипедистов и говорит, вот такая ситуация. Вот такие цели, вот такие цифры, давайте найдем общее решение и попробуем. Сейчас дептранс одна из сторон.

В чем-то он недостаточно квалифицирован просто. Это говорит о том, что его надо убить? Нет, это говорит о том, что ему надо помогать. Лондон, какие там зарплаты у сотрудников, может у них зарплаты выше.

Алексей: Рядовые специалисты, получают мало, но очень многие в дептрансе из бизнеса. Это не вопрос денег, я думаю.

В целом, я хочу сказать не об этом, а что любые люди, вот и ты и я, мы в чем-то всегда ошибаемся, и в чем-то нам не хватает скилов. И вопрос том, как действовать в этих условиях: либо тюкать за то, что ты вот здесь ошибся, но я, как директор компании, знаю, что это просто не эффективно. Я проходил через разные пути, с людьми работал так, что мне очень хотелось крутую компанию создать. Задавливал людей максимализмом и желанием сделать всё на 100%. Потом я только понял, что человек не может делать правильно, если его тюкать все время, ему надо давать пространство. Ему надо показывать стимулы, его надо хвалить за то, что у него что-то получается. И тогда у него появляется интерес, он сам начинает что-то изучать, сам экспериментировать. Это базовые навыки коммуникации, которые нужно просто принять. Если ты на простом уровне не умеешь взаимодействовать с людьми, то никому не комфортно тобой общаться и ты становишься в стороне. Соответственно, дептранс, какой бы он не был, он отстранился от вот этих массовых, которые его только ругают.

Алексей: Как защитная реакция?

Абсолютно базовая защитная реакция, все верно. Сейчас, вот я пришел, я вижу какую возможность? Я ни с кем не ангажирован и соответственно, открывается окно возможностей, при которых я могу всех собрать в одно целое и направить в нужном направление. Например, вело сообщество можно объединить, хотя они между собой знаешь, не в самых хороших отношениях. Они все друг друга ненавидят, жалуются, что одни бухают, что там кто-то кого-то кинул, эти переженились. Я их останавливаю и говорю, ребят, давайте оттолкнемся от того, что нас объединяет. Мы все любим велосипеды, так? Все с этим согласны. Хотим, чтобы больше людей ездили на великах? Все с этим согласны. Хотим, чтобы это было безопаснее? Да. Этого достаточно, чтобы двигаться дальше вместе. Я хочу всем вместе сделать что-то, чтобы шло все в лучшем направление. Вот например, вело фестиваль, почему вообще вокруг него все устраивается? Потому что это событийка, это концентрация во времени и пространстве, внимание всех и энергии людей. Соответственно, когда ситуация уже застопорена, нужны, какие-то сверх усилия, это, как раз события, которые, что-то резко меняют. И, очень важно понимать суть — это просто событие ради события или это часть большого процесса, большого дела. То есть, должна быть какая-то идея в этом фестивале, трансляция ценностей, вовлечение новых людей, какая-то коммуникация между людьми в этой теме, нахождение общих точек. И тогда это событие становится в цепочку движения из плохого состояния, в какое-то хорошее состояние, да.

Алексей: Давай, чуть-чуть конкретнее. Вопрос первый, какие у тебя полномочия для этого?

У меня никаких полномочий для этого. Смотри, у тебя тоже и также, как у меня, и никого другого нет никаких полномочий.

Алексей: Тогда ничего не получится, если нет полномочий?

Почему? Получится. Может получиться, надо верить и делать то, что считаешь правильным.

Алексей: Ну, подожди, это общие слова.

Это самые важные слова. Так, как я верю, я прихожу к ним и говорю, ребят, я считаю, что фестиваль это классная возможность прорваться вот в этих, вот в этих вопросах. И, как я это вижу? Я думаю, что нужно подключить сообщество. Я думаю, что нужно повысить качество мероприятия, собрать его в цепочку из них, которые будут транслировать одну большую миссию. Не все согласны и мне приходилось убеждать. Много работы проделать, вот так показывать, что именно так надо действовать. Соответственно, на первом этапе мне отказывают, также, как и тебе откажут, а потом, они постепенно видят в этом преимущество. Они контр аргументируют, я контр аргументирую. Мы в диалоге…

Алексей: Они это кто?

Они, это люди, которые находятся в дептрансе. То есть, дептранс, собственно, отвечает Юлия Потапова, Алексей Митяев, там ряд людей внутри структуры, я даже честно не знаю должностей. Я просто знаю тех, кто вообще вовлечен в этот процесс. Вот ну, не вполне корректно будет мне их всех называть, потому что я у них права не брал. Позже все будет известно. Там есть вело байк, который участвует в вело процессе, это вело прокат. Они заинтересованы, я к их директору, предложил делать вместе для развития велоструктуры, они согласились. Там ВТБ связан, потому что он тоже спонсирует вело парады, потому что им тоже не безразлично, вот уже несколько участников процесса. Достаточно просто доносить правильные ценности и корректно дискутировать. То есть, они абсолютно правомочно начинают говорить, почему нет? Почему я сейчас, какую-то ахинею несу? Например, я предложил допустить велоклубы, чтобы они были со своими флагами, со своими футболками, чтобы они привели своих людей в волонтерский корпус. Мне говорят, что я не понимаю, что вело клубы, это такие не активисты, они всегда будут всем недовольны и будут агрессорами, в том числе и по отношению во мне, с ними никто не сможет найти диалог. Я предложил попробовать в обмен на возможность найти общие точки применения их усилий, чтобы дать и им развитие. И дептранс это продвинуло немножко, ведь внимание сконцентрировано, можно и себя показать. Мне дали возможность, я сходил, вот у нас, что-то получается. Я это сейчас показываю, смотрите, ребята готовы сотрудничать, вас никто ругать не будет. Не гарантирую, что кто-то из них, что-то не скажет. Но, если мы будем действовать вот в этой парадигме, сотрудничать, это все будет нормально. И они с этим согласны сейчас, мне дают кредит доверия определенный.

Алексей: Нет. Подожди, повторюсь, Москва все-таки, немножко циничная. Разговаривая с клубами, с дептрансом от лица кого ты говоришь?

Я вело активист.

Алексей: Мы все вело активисты.

Как я стал приобщен к этой ситуации? Все началось с того, что я организатор вело событий в Уфе. Я провел множество велогонок. Велогонки- это спортивное мероприятие, это нишевая история, очень мало массовая 1000–2000 тысячи человек. Я стал директором федерации вело спорта республики Башкортостан в прошлом году и стал проводить этапы чемпионата России по велогонкам. То есть, у меня есть опыт в организации всей работы, весь жизненный цикл.

Алексей: Тебя заметили и позвали в Москву?

Меня заметили, ну, не то что заметили. Смотри, вело спортсмены это тесное комьюнити, все друг друга знают, все участники со всех городов друг с другом общаются. Вот есть такой Дмитрий Васильков, он вело спортсмен. Он победитель в общем зачете марафона прошлого года. Это любительская серия вело соревнований. Ему не безразличен вело спорт. Еще есть несколько человек в его кругу, которые хотят проводить классные мероприятия спортивные, развивать этот вид спорта. И что случилось? В Москве есть важная гонка, садовое кольцо, которая там историческая с 20-х годов. И, честно говоря, если я правильно понял, боюсь быть сейчас не корректным, не очень качественно. Уровень проведения не соответствовал главному Московскому событию. Для Москвы важно что происходит в центре города, все дороги перекрыты, и если там происходит, что-то что не соответствует видению, позиционированию города на мировом уровне, то разрушаются связи. Соответственно, у них все там разрушилось и, они даже один год пропустили. Не провели конкурс в прошлом году. Вот есть определенные ребята, которым это не понравилось и они решили все-таки, возродить эту гонку. И в 2018 году они смогли, они провели это событие, они сами не имели огромного опыта в проведение, поэтому, они допустили, не то, что допустили, а по естественным причинам получились такие, какие-то недочеты в работе, в гонке, которые хотелось бы устранить. Ну, например, там было холодно, дождь, но даже не было горячей еды, чая, то есть, участники дали обратную связь, ну, ребят, это как-то несерьезно. Хотя в целом, мероприятие повелось на шикарном уровне и по спортивней части, по картинке, там сцена была, диджей Групп играл, в целом там были вот эти шатры, регистрация. Качество организации было, как у бегового марафона. Понимаешь, да? То есть, это важно для спорта, потому что обычно все проводится на халяву.

Алексей: Так, все-таки…

И меня пригласили директором вело гонки, чтобы я руководил организацией этой вело гонки и улучшил это мероприятие. Я работал в велотерре, это сеть магазинов, я там не занимался торговлей. Я, как раз там занимался вело трафиками. Вело спорт, вот эти вело события проводим. И, моему партнеру, Айдару, позвонили и просили кого-нибудь порекомендовать, кто мог бы провести мероприятие в Москве. Он меня порекомендовал, отпустил и я поехал сюда. Соответственно, в декабре я только прошел собеседования и какое-то время у меня испытательный срок шел. А понимаешь, велогонка, это утро 19 мая, а фестиваль это день 19 мая, по этому, перекрытие заказано дептрансом, по этому, естественно, мы на всех совещаниях с ними общаемся. Естественно, я вовлечен в этот процесс, потому что у меня то душа болит за фестиваль. Я гонку провожу, потому что я в этом просто профессионал. А, фестиваль для меня это общественная деятельность и я всегда, естественно, спрашиваю, а что у вас с фестивалем…?

Алексей: А кто тогда фестивалем занимается?

Фестивалем занимается сам дептранс. То есть, это конкретно сейчас большой блок работы закрывает Юля Потапова, ты ее знаешь? То есть, она очень много хорошо знает про этот мир, она там по СМИ про все. Я на том этапе дал понять, что я вообще-то тоже обладаю определенной экспертностью в этой области. Я собрал здесь команду, которая в принципе, имеет потенциал провести вело фестиваль в комплексе.

Алексей: Ты хотел бы под свое крыло все это взять?

Под свое крыло, почему? Потому что сами сотрудники дептранса полностью эту работу не могут провести нормально. Они, что планировали сделать? Они хотели привлечь подрядчика на основании конкурса. Мы понимаем, что это значит. Придут коммерцы, событийщики, которым до этих вело ценностей вообще плевать. Они выполнят ТЗ и уйдут.

Алексей: Ну, смотря какое будет ТЗ.

В ТЗ не могут быть пункты разделять вело ценности. Не может быть, там может быть размеры шатров, мощность звука, генераторов, проводов и все.

Алексей: То есть, Кумов бы не выиграл, например, этот тендер?

Я думаю нет, потому что он, как бы условно, в черном списке. И это не моя вина, надо понимать, что он сам эту ситуацию допустил.

Алексей: Поэтому он тебя не винит?

На самом деле винит, он прямо меня обвиняет в том, что я украл велопарад, я вообще в шоке от этого.

Алексей: Ну не совсем в этом суть.

Прямо в этом, есть отдельные прям высказывания. Но смысл не в этом, я вижу так ситуацию. Я директор велогонки, в этот же день, в этом же месте проводится фестиваль. Логично проводить вместе, потому что фестиваль просто создается.

Алексей: Один раз и все.

Да. И, какой у меня выбор? Либо пытаться пойти в оргкомитет и протаскивать, лавировать вот эти идеи того, чтобы миссия стала именно в развитии велокультуры. Никто не знает, насколько это было тяжело сделать. Это действительно важно, потому что они сильно разочарованы в вело активизме. Они хотят провести праздник и поэтому, вот эти вот миссионерские истории, они, как бы изначально были под большим сомнением. Но, я за что благодарен — за доверие. Я сказал, что если мы потеряем основу, миссию и ради чего все это делается, то это все сдуется, ведь невозможно будет вовлечь людей, которые приедут поддержать большое, важное дело, а не просто прокатиться на халяву на празднике очередном.

Алексей: В Москве даже есть такое понятие, как Собянинский фестиваль варенья. Дептранс пошел по этому пути. Организовывал день рождения Московского транспорта по похожей схеме.

И ты понимаешь ситуацию да, я это вижу. Я знаю, что могу сделать все по-другому. Мне важно, чтобы вело активисты были в команде. И, понимаю, что если в это пойду, то меня будут ругать, потому что меня сразу с ассоциируют с дептрансом. в смысле того, что меня наняли. Собственно так сейчас и происходит. Я пошел на этот риск, теперь все говорят, что меня купили, хотя у меня нет отношений с дептрансом. Кроме того, что я что-то предлагаю. Я в коммерческой структуре работаю, я занимаюсь гонками, вело фестиваль в стороне. Они юридически согласовывают протоколы оргкомитетов и всего прочего. Я предложил свою концепцию фестиваля и предложил свою роль руководителя всего вело фестиваля в комплексе, но у меня никаких подтверждений на это нету, зарплату мне не платят. Даже, если согласятся, это будет работа на общественных началах, я вело активист. Инициативная группа, о которой я говорю, это как раз вот эти все люди, как бы вело байк еще. И я в статусе представителя союза велосипедистов.

Часть третья. Про зарплаты, должности и дептранс.

Алексей: Я может не корректный вопрос задам, но как бы тебе же придется в Москве на что-то жить, тут довольно дорогая еда.

Я сейчас работаю, я же гонку провожу, как человек привлеченный за деньги. Велогонка это коммерческое мероприятие.

Алексей: То есть, должность и роль…

Не должность, у меня есть подряд на консультационные услуги. Я хожу на основании решения организатора. У меня вопрос закрыт с финансами, мне не интересно получать деньги за проведение фестиваля, мне важно, чтобы это дело было сделано хорошо. Соответственно, следующий вопрос, который прям супер остро стоит, это финансовое обеспечение фестиваля. 30 миллионов обещали на вело фестиваль, где такое слыхано? Такие деньги на вело мероприятие. Это же так круто.

Алексей: Позиция Let’s bike it, что достаточно двух. Зачем тратить тридцать, если можно потратить два?

Это же глупо, ведь, если бы тридцать было вложено, предположим, что два, это минималка для проведения, но на самом деле не два, я все посчитал, у меня есть смета. Нужно 6–7, чтобы сделать все немножко на большем уровне. Вот смотри, как это было — просто в загон людей загнали и эта концепция велопарада никому не нужна. Я считаю, что ставить людей в положение, что они не могут взять водички, чай, кофе или перекусить не правильно, нужно развернуть фуд корт, он стоит сразу пол миллиона, никто бесплатно его не ставит, я пообщался со всеми подрядчиками. Потом, вот эта куцая сцена маленькая в начале, которую нигде не было слышно, а нужно, что? Инструктаж безопасности нужен, чтобы спонсоры оплатили мероприятия, нужно их хорошо показывать. Про них нужно говорить, им нужно дать возможность сделать розыгрыши, раздать, какие-нибудь велосипеды. Для этого нужна красивая сцена. Извини, сцена это три миллиона, хорошая сцена концертная. Меньше никто не предлагает, при этом, я слышал цены и 6, и 7. Это имеется в виду такая, 12 на 10. Ну, она просто маленькая, она там не актуальна, потому что там тридцать тысяч человек, огромная площадь. По этому, вот так и складывается. Потом, для того, чтобы привлечь партнеров, нужен фандрайзер. Для того, чтобы организаторам работать с подрядчиком, нужен технический директор, все они получают деньги полгода.

Алексей: Я может быть поясню тоже, дептранс хорошо ну, в плане организации денег, провел презентацию электробуса. Было богато, блогеры, много было денег. Негатив электробуса не сильно сняло. Сейчас есть ощущение у людей, что да, денег будет много потрачены и наверно, организация будет лучше, я думаю ты согласен, но это не поможет целям мероприятия. Или поможет?

Конечно же поможет, смотри, львиная доля сметы, это информационная компания. В информационную компании интегрируются идейная составляющая, ценностная, экспертная составляющая. То есть, мы говорим, почему велосипед это транспорт удобный и полезный для людей? Мы это раскладываем по полочкам, транслируем из всех чатиков в течение всего периода продвижения. Мы вовлекаем вот в эту движуху новых людей. Мы убеждаем и власть, и бизнес, что это так. Если этого не делать, то наши голоса в Твитере никто не слышит. Понимаешь, вот это должно звучать вот так. Собянин должен выйти на сцену и сказать — Москва будет велосипедной основой. Снова сказать, он это говорил. Я понимаю, что может быть люди разочарованы, что он говорил. Много кто чего говорил, но ничего не делается якобы. На самом деле делается. С другой стороны нужно, чтобы снова и снова говорил. Будет хуже, если он перестанет это говорить. Поэтому, надо создать всю эту ситуацию, а для этого нужно полный пазл собрать, промо компанию, а денег на нее нет, значит, нужны спонсоры, красивая картинка, много людей, классная атмосфера и это тогда вместе срабатывает. То есть, нельзя провести этот фестиваль хорошо без денег, никак. При этом, хорошо проведенный привлекает деньги. И потом, эти деньги можно использовать для других проектов. Тут я согласен с риторикой, в которой говорится, что фестиваль может позволить, профинансировать другие мероприятия.

Алексей: По-моему, у Кумова и была такая схема.

У него была такая схема, он получает зарплату за счет этого, его можно понять. Сам потерял контроль над ситуацией и потерял источник дохода. Поэтому он так негативен, я его очень хорошо понимаю, лично. Понятно, ему надо на что-то сейчас жить. От этого сейчас зависит куча проектов, это я думаю, не совсем так, потому что у вело конгресса есть партеры все-таки. Это отдельная самодостаточная история. Велоакция на работу на велосипеде, вот мы ее проводили в Уфе. Нам никаких денег никто даже не платил. Мы просто это делали на основании волонтеров. Там небольшие совершенно затраты, копеечные, но то, чтобы организовать, надо просто вкачивать по полной программе. Мне фестиваль ради фестиваля не нужен, я хочу с этого давать что-то больше, хочу, чтобы все в этом участвовали и Вова в первую очередь, потому что он очень сильный участник. Мнение, что все против него, оно абсолютно далеко от действительности. Я очень уважаю Владимира.

Алексей: А что его может заинтересовать, если ты говоришь, что от финансовых потоков он отрезан, что тогда его заинтересует?

Я хотел бы верить в то, что его должно заинтересовать действительно, идейная составляющая здесь. По финансам, ну, можно будет разговаривать, но он никогда не согласится. То есть, чтобы он вошел в команду, на зарплату или что-то подобное.

Алексей: Почему нет?

Ему предлагали. Я всегда открыт к диалогу, а зарплаты это все сейчас воздушные замки, я просто считаю, что подобные проекты должны реализовывать команда профессионалов.

Алексей: Профессионалов можно нанимать, можно привлекать. Часто есть эксперт, которого ты нанимаешь на работу. Так не сработает?

Знаю, что ему предложили роль куратора проекта и он от нее отказался. Он это аргументировал тем, что он должен быть первым лицом только. Мне такая позиция, кажется не очень конструктивной, я готов играть 2,3,5, 10-ым номером. Очень важно, чтобы просто дело делать. В этом смысле, у нас немножко разные видения и поэтому, возможно, что в одной команде мы уже никогда не будем работать. После того, что он сейчас пишет сложно найти общий язык. Видишь я ему предлагаю встретиться, пообщаться.

Алексей: Все ругаются, все мирятся, это такая же история?

Я буду очень рад, если мы помиримся, но я полагаю, что эта вероятность очень мала.

Алексей: Хорошо, кроме Кумова, вы знакомы с Настей Ромашкевич?

Она сейчас очень нелестно обо мне отзывается, сходу не разобравшись начала писать про то, что я комсомольчик.

Алексей: Ну, она со всеми строгая.

Строгая, слушай, ну, это такое слово, строгая и объективная, это хорошо.

Алексей: Я к тому, что это часть ее образа. Вы не общались лично?

Изначально не очень правильно даже не с точки зрения, что мне это обидно, мне это вообще не обидно, мне даже прикольно. Она раскручивает мой Твиттер. Постоянно меня упоминает, у меня постоянно увеличиваются подписчики. Я аплодировать могу за такое промо. Но, я просто понимаю, что если человек так себя ведет, насколько он вообще конструктивен и отдает себе отчет, как общественный деятель. Я думаю, что не совсем. Мне такая позиция не очень близка. То есть, она имеет на нее право, я ее не осуждаю.

Слушай, с первых же постов писать мне, что я комсомольчик, вот это мне было немного обидно, потому что я сам (не люблю) таких людей, которые при системе, которые ничего из себя не представляют, ничего не делают, строят свое позиционирование только на лояльности в системе. Что такое комсомольчик понятно и, это вообще не очень.

Алексей: А что это значит?

Сотрудники, члены всяких молодых гвардий, ребята, которые внутри политической структуры варятся, они там какие-то свои плюшки от этого имеют и на этом строят свою карьеру, мне это всегда было очень непонятно, потому что я когда пытался выходить с ними на диалог, всегда очень много говорится, а потом реально никогда, ничего не делалось.

Алексей: Другой вид работы, он скорее бумажный.

Поэтому, я для себя избрал такую концепцию, по всем мероприятиям у меня есть правило такое, отсутствие политической пропаганды, первым идет пунктом.

Алексей: Кстати, одно из обвинений было, что если разрешить символику, то символика ну, Собянин например, тоже будет.

Это какие-то фантазии людей ни чем не обоснованные. Есть правило фестиваля, я сейчас скопировал и вставил в правила вот этого фестиваля, они будут опубликованы. Там идет, прямой запрет на религиозную и какую-то там еще политическую агитацию, плюс запрет алкоголя и курения на территории фестиваля. Ну, это стандартные вещи. Каких-то политических партий и деятелей, там не может быть. Если они будут, мы с полицией будем выводить людей оттуда.

Алексей: Ты скорее про оппозиционные, ты же не будешь выводить с полицией, если будет флаг Собянин- наш мэр.

Слушай, я бы вывел. Потому что у нас есть правило.

Алексей: Я боюсь, что не разрешат вывести.

В смысле? Смотри, я тебе сейчас говорю про свои ценности.

Я бы вывел, если у меня будет такая возможность. Если я в тот момент, как бы, меня продавят и не дадут мне это сделать, то для меня это будет, как бы минусом то, что такое будет, но я сделаю все, чтобы этого не было.

Алексей: Я просто к тому, что такое скорее всего будет. Возвращаюсь к твоему тезису в начале, что мэрии сейчас не хватает пиара. Мэрия не получает очков на велодвижения. И, если фестиваль пройдет хорошо, мэрия захочет получить очки на вело движения?

Они же не дураки, очки это не флаги.

Алексей: Не флаги, но в любом случае связка пойдет.

Это глупая связка, если кто-нибудь внутри системы скажет за флаги, я просто буду аргументировать почему это хуже сработает для пиара Собянина.

Алексей: А что сработает?

Сработает, только если он увидит для себя реальный долгий потенциал, долгое преимущество, да, то есть, на том, чтобы в действительно поддержать это направление.

Алексей: Это что будет? Я не знаю, там люди будут хвалить в социальных сетях.

Смотри, я вообще против того, чтобы кого-то хвалить за что-то. Не хвалить, а объективно отмечать что-то правильное.

Алексей: Я не говорю, что хвалить ложно.

Знаешь, писать, что Собянин молодец просто так, я никогда себе не позволю и никто не должен себе позволять. Это безумие, но увидеть, что тысяча велосипедов введено в вело байк, и это в том числе, продукт действия системы вот этой мэрии, это важно, чтобы они увидели, что они не зря это сделали.

Алексей: Как им это показать?

Просто отмечать эти моменты и приносить им конструктивные предложения, упакованные в том виде, в котором они готовы это принимать. Конструктивные предложения, учитывающие желательно всю расстановку сил. Приходить и говорить, дайте нам 10 млрд на 700 км велодорожек в этом году, это немножко оторвано от реальности и ты сразу становишься городским сумасшедшим. А приходить и сказать, что вот смотрите, как сейчас хочу сделать, мы собрали ряд пожеланий по отдельным районам, как можно улучшить, повысить качестве вело инфраструктуры. Собрали это в документ, проработали с префектурами, просим поддержать, небольшие деньги будут хорошим первым шагом. Я уверен, что такие вещи, они будут срабатывать. Важно, чтобы наполнение было действительно конструктивным, потому что когда общаюсь с дептрансом и говорю такое, они говорят, что я не понимаю, что напишут всякого, что им нужны велодорожки и все. А когда поднимается вопрос о положении этой велодорожки, где она нужна и на каком участке, все активисты испаряются, ибо чаще всего ориентированы на хайп от критики власти. А когда доходить до дела, работы нет. Дептранс тоже разочарован во взаимодействии — они людей зовут, хотят собирать мнения, слушания проводят и все, а на деле, когда доходит, там как бы работы нет. Никто до конца не готов вкладываться в то, чтобы конструктивно составляющую формировать и готовыми быть к диалогу, к тому, чтобы, что-то менять. Например, как сейчас велоклубы говорят, 20 апреля у нас будет открытие сезоны, перекройте нам полгорода. Им говорят, ребят, по этому маршруту реально нельзя. Давайте вот здесь сделаем, здесь мы готовы. Что правильно было бы сказать? Окей, давайте, мы готовы рассматривать. Как сейчас? Нам ничего не согласовывают, дептранс нас не пускает, у нас один фестиваль купленный дептрансом.

Алексей: Подожди, это же решается возможно, достаточно просто.

Нельзя начинать кричать, вопить, что они просто не согласились с твоим предложением. Нужен диалог, они же не просто так отказывают. Там нету злодеев, там есть люди, которые находятся в рамках ограничений.

Алексей: Это обсуждение, оно закрытое. По этому, говорить о нем можно, что угодно и домыслы будут другие. И когда там Кумов говорит, что его попросили найти больше груза и ему верят. Естественно ему верят, потому что никто не присутствовал. Никто не знает, что там происходит и вполне возможно, что там могли, что угодно попросить.

Я знаю, что там было, мне рассказали.

Алексей: Я к тому, что закрытое обсуждение и формирует такую среду.

Согласен, я сам за открытость, считаю, что все эти встречи должны быть ближе, все должно открыто обсуждаться. Тут за себя говорю, не учитываю реалии, в какой атмосфере находятся представители власти. Они не могут так делать, к сожалению. Я очень хочу, чтобы так было. В России таких примеров нет даже, потому что даже если я конструктивный и еще с десяток людей будут конструктивные, то всегда найдутся те, кто все это преподнесут перевернуто, искажено, наврано и так далее. Они боятся открытости сейчас. Нам нужно показать, что тут нечего бояться, что нужно идти на эту открытость и будет не только агрессия, а это даст свои преимуществ. Как это сделать? У меня пока нет ответов, я только все вот вкуриваю вот эту расстановку. Просто я понимаю к чему надо идти, пытаюсь, а меня сейчас мочат, как бы со всем сторон, но у меня нет выбора, я только так сейчас могу.

Алексей: У дептранса есть и позитивные примеры, когда они обсуждали что-то и это всем приносило пользу. Например, когда размещали станцию проката, это было мероприятие хорошее, без ругани, открытое. И прошло все хорошо.

Вот прекрасно же, надо такие же точки создавать. Я сейчас пытаюсь добиться того, чтобы так было по фестивалю, если у меня получится пойти в качестве руководителя. Я думаю, что дай бог, это на следующей неделе уже решится. Это будет яркий пример того, как будем действовать мы. У нас все будет открыто, но меня все время будут точно придерживать, это я точно знаю.

Алексей: Кто?

Ну будут: то, что идет от лица города оно должно быть скрыто. Мы с этим можем быть с тобой не согласны, но это реалии жизни. Это нормальная ситуация, потому что у них есть внутренние политические процессы. У них есть взаимосвязь с федеральным центром. Все друг на друга смотрят, никто не хочет облажаться, поэтому, риски изначально купируют. И когда мы идем открыто, это очевидный риск. Я не боюсь, но я не в системе, а те, кто в системе, они не допускают этих вещей.

Алексей: А если бы ты был в системе, ты бы мог больше сделать?

Нет, я считаю, что нет. В Уфе я стал советником мэра. Попал внутрь системы. Очень большие надежды на это возлагал. Ну, Алексей Митяев, он же в штате, а я был на общественных началах.

Алексей: Нет, он точно также был активистом, он пришел на общественных началах и как бы, пусть похож.

Ну, может быть, здесь по-разному все, но у меня получится негативный опыт, потому что да, я там смог связать диалог с городскими сообществами, но мэр ушел в отставку и как бы все это аннулировалось. То есть, я буквально несколько недель был советником. В это время у меня появился прямой доступ в кабинеты. Это очень важно. Но это не решающая важность. Ты приходишь и тебе тоже самое говорят, что мне говорили раньше, но тогда это было через месяц отвечая на мое письмо. Тут ты уже можешь быстрее разобраться, ты всегда в теме, ты всех со всеми соединил, взвесил. Немного быстрее получилось согласовать некоторые спортивные мероприятия в городе, даже за этот короткий промежуток. Организовать встречу мэра с городскими сообществами, это было беспрецедентно. Я прям рад этой встрече. Вроде как бы ничего не дается, полномочий, но что-то новое появляется, все удивились. Все очень сильно вдохновились этим Уфе, но тут же мэр уходит в отставку, туда ставят совсем другого человека, который с другими ценностями. Вся власть меняется и я вываливаюсь из этого. Во всяком случае здесь для меня это очень показательно. Внутрь системы попасть хорошо отчасти, но это не имеет решающего значения. Часто, перевешивают негативные моменты. Вот например, мне бы сейчас попасть сотрудником стать конфигурации, скорее бы помешало стать, тогда бы уж точно меня заклинили до конца, что я продался и все такое. Зачем мне эти ограничения, сейчас я достаточно свободен в своих суждениях, шагах, достаточно свободен, из-за нахождения в коммерческой структуре, ведь здесь я предоставлен сам себе, но ценности того сотрудничества, диалога, они все равно меня изначально направляют в определенные форматы. Я не могу там и не хочу например, допускать, каких-то некорректных набросов на власть. Это просто не нужно, оно ни к чему хорошему не приводит. Хотя внутри, я могу даже, в разговорах отмечать недостатки, отдельных мнений, решений. Я очень настойчиво, некоторые вещи отстаиваю, иногда может быть через чур, за что меня не очень любят. Меня не очень любят звать, на какие-то совещания, потому что я там на всех давлю. Когда я оттуда выхожу, я могу сказать, что я благодарен участники диалога за то, что мы все собрались, за то, что мы друг к другу прислушиваемся, но просто надо понимать, что есть, в каждом контексте, своя повестка, какая-то. Надо думать головой прежде, чем что-то делать, говорить и если этого не делать, то ты становишься городским сумасшедшим. Если это делать, то в итоге получаются, какие никакие результаты. Вот-так.

Алексей: Наверно, последний вопрос, все-таки, если помечтать есть какие-то цели на ближайшее время? Когда в Москве появится сеть велодорожек или какие другие цели перед тобой стоят? Или ты ставишь сам. Когда будет все хорошо?

Когда будет все хорошо, я не знаю. Когда в Москве появятся велодорожки, я не знаю. Это самый честный будет ответ касаемо каких-то конкретных планов.

Я считаю, что программа максимум это успешно провести велофестиваль, сотрудничество велосообществ и города, в котором все увидят преимущество такого тесного взаимодействия от позитивного взаимодействия. И, собственно говоря, вот это самая главная цель сейчас. Плюс, если получится, дополнить эту цель опциями такими как, консолидация запросов велосообществ по отдельным районам в плане конкретных предложений по велодорожкам и выход на диалог с префектами, и с мэрией Москвы, например, конкретных изменений в велоинфраструктуре, хотя бы локально. То есть, улучшить жизнь велосипедистов может даже один пандус. А если это в масштабе префектуры, то это прям кардинально может улучшить. Мы когда на нашем проспекте Октября везде убрали бордюры, сделали гладкими, это улучшило ситуацию, не только для велосипедистов, но и для мам с колясками. То есть, вот такими отдельными шагами мы сейчас может продвинуться. Это будет очень здорово, если пойдет эта движуха в правильном направлении. Ну, и в идеале, если будет перезапущена работа по развитию велоинфраструктуры города в целом. Потому что концепция в которой экспертная составляющая заложена есть, я правда ее не изучил еще. Есть бюджет, есть политическая воля, вроде бы, хотя это надо еще проверить и усилить. Есть сообщества, которые тоже заинтересованы вот в этом всем, соответственно, надо всех участников процесса объединить, перебрать, актуализировать эту концепцию и запустить ее в реализацию. Вот это программа максимум, чтобы начала реализовываться вот эта большая программа строительства велодорожек в Москве. Мне путь пока представляется очень туманным. Я вижу первые шаги, которые надо сделать, как это будет? Опять же я не знаю, но надеюсь на поддержку всех не равнодушных людей, это все очень искренне, то есть, я действительно, сейчас нуждаюсь в общении, в направление, в таких подсказках к кому еще можно обратиться. Кого еще можно подключить к такому конструктивному обсуждению. Мне очень интересна и важна любая информация, даже негативная. Я все собираю сейчас аккумулирую. Поэтому, я готов и на интервью такие, и на встречи, в любой день. Вообще я вижу возможность свою, так как у меня семья дома, вечера у меня свободные, каждый вечер я могу встречаться с кем угодно. Я готов с любым человеком встречаться и обсуждать, конкретно там применимы к району или к улице, или городу, все, что связано с вело инфраструктурой это то, что у меня сейчас главное. Потому что вело фестиваль делается ради этого. вело инфраструктура, это не единственная часть вело культуры. Да, то есть, например вело пользование я вижу так, что есть люди, которые могут значительно увеличивать количество людей, которые на велосипедах. Например, про Яндекс еду, Деливери клуб, у меня сейчас получается там вроде бы наметить встречу с руководством. Я хочу узнать возможности, создать дополнительный стимул для курьеров, чтобы они ездили на велосипеде и получение данных о движениях связанных с велосипедом, потому что представляешь, тысяча велосипедистов постоянно использует велосипед для своих бытовых задач. И все это скапливается в качестве трафика, естественно эта информация должна работать на нас. Но, что в плюс дептрансу будет, когда я эту тему задвину, мы сказали, что мы уже встречаемся, данными они делятся, пока конкретные дела, которые мы можем совместно сделать просто не понятные, типа как это можно использовать. Мне предложили сейчас разработать такой подход, при котором это будет работать на пользу. Пока не найдено, как эту тему использовать. Нужно проанализировать, нужен воркшоп. Если я смогу встретиться с руководством Яндекс еды и деливери клуб, и договориться на такой воркшоп допустим. Уже собрать не равнодушных людей, да вот таких. Мне кажется, что это важно, потому что кроме них есть и другие курьерские службы, есть куча допустим тех, кто на машинах развозит.

Алексей: Можно было бы перевести их на велосипеды.

Но надо показать, что это работает, что это выгодно.

Алексей: Дептранс очень помогает с каршерингом. Куча всего оплачивает, льготные парковки.

Знаешь, что они сделали, они молодцы, что они Яндекс Еде сделали скидки в велобайке, они уже по льготам ездят, по корпоративным тарифам, то есть, шаги, какие-то делались и это круто. Сейчас нам дается возможность усилить это направление. Я же не могу сейчас пойти к директору Деливери Клаб и сказать, что я такой-то давай общайся со мной, мне должны в этом помочь, свести меня. Соответственно, нужно сделать так, чтобы эти люди хотели мне помогать. Не потому что меня нужно хвалить, мне это не особо нужно, мне нужно, чтобы меня свели с конкретными людьми. У нас получилось, что-то изменить. Если меня все будут воспринимать, как врага и негативщика, то мне никто помогать не будет. Вот, как-то так. Надеюсь все теперь яснее стало?

Алексей: Да, немного.

Я очень рассчитываю на поддержку.